Правовые вопросы

Александр Сесукин (слева) и Руслан Ростовчев

Верховный суд направил в суд дело по иску кемеровского массовика-затейника к своему бывшему партнеру по бизнесу Руслану Ростофчеву. В рамках спора Щукин пытается доказать, что дело не наказуемо, если истец обратится за обеспечительными мерами и проиграет дело. Бизнесменам, потерявшим десятки миллионов рублей, теперь нужны проценты не только за пользование отчужденными средствами, но и за упущенную выгоду.

Подарки» возвращаются с процентами.

Судебный спор между бывшими партнерами углеродной компании начался в 2015 году после того, как Ростовцев отказался вернуть Щукину 310 млн рублей долгов и задолженность по прибыли. В итоге общая сумма превысила 5 миллиардов.

Ростовцев обосновал свой отказ платить тем, что полученные им деньги не считаются долгом, поскольку он не подписывал письменный договор займа со Щукиным. Тот факт, что 310 миллионов евро были именно тем займом, о котором говорилось в графе платежного поручения о назначении платежа. Однако Ростовцев утверждал, что не видел платежного поручения и считал, что вся сумма причитается его жене на ее третий и девятый день рождения. Ответчик не пояснил, как Щукин предложил большую сумму чужой жене.

Отсутствие оригинала договора займа на руках у истца сильно осложняло ситуацию. Дело прошло три круга судебных разбирательств (включая пересмотр в Верховном суде РФ), но в итоге в сентябре 2017 года Московский суд вынес окончательное решение в пользу Щукина.

Однако на этом судебные тяжбы не закончились. Весной 2016 года Ростовцев исполнил одно из «временных» решений Мосгорсуда, перечислив Щукину более 504 миллионов рублей. Однако через несколько месяцев судебный департамент Мосгорсуда отменил это решение в пользу Щукина. В результате Ростовцев обратился в Пресненский суд Москвы с просьбой обжаловать решение, по которому он выплатил долг, где спор находится на рассмотрении.

В середине декабря 2016 года Пресненский суд удовлетворил это ходатайство и наложил обеспечительные меры на сумму 504 млн евро. Впоследствии было возбуждено дело о наложении ареста на активы на сумму более 500 миллионов. Процесс дошел до того, что домашние животные г-жи Щукиной — кошка и лошадь — были депортированы с арестованной земли в холодную Сибирь. Аресты были произведены в последний рабочий день года. После вынесения решения в пользу Щукина, в сентябре и октябре 2017 года с Щукина было взыскано 8, 3 миллиона рублей из средств, арестованных от имени Щукина несколькими месяцами ранее в рамках того же исполнительного производства.

Теперь, когда Щукин наконец-то выиграл дело, он хочет взыскать не только упомянутые 8,3 млн рублей, но и еще около 4,7 млн рублей с другой стороны. Это проценты и упущенная выгода за пользование чужими денежными средствами.

В обоснование своих требований Щукин ссылается на пункт 1. Согласно постановлению Пленума Верховного суда РФ от 24 марта 2016 года № 59 № 7, если ответчик передал кредитору деньги при исполнении судебного акта, а впоследствии данный судебный акт отменен или изменен в части взыскания этих денег и деньги, полученные коллектором от должника, не возвращены, то в принципе на эту сумму начисляются проценты, предусмотренные статьей 7 Конституции РФ. С момента вступления в законную силу окончательного решения суда применяется статья 395 Гражданского кодекса Российской Федерации (пункт 2 статьи 1107 Гражданского кодекса Российской Федерации). Дело № 2-7514/2015, апелляционное определение 2-7514/2015, на основании которого Щукин в итоге одержал победу в суде по основному долгу и процентам, вступило в силу 20 сентября 2017 года. Поэтому, по мнению промышленника, проценты за пользование отчужденными денежными средствами подлежат начислению на взысканные с этой даты средства.

Что касается упущенной выгоды, то г-н Щукин сослался на статью 146 Гражданского процессуального кодекса и ст. Согласно статье 146 Гражданского процессуального кодекса, судья или суд может потребовать от истца предоставить обеспечение от возможного ущерба со стороны ответчика, одновременно предоставив обеспечение по иску. Ответчик вправе предъявить к истцу иск о взыскании убытков, причиненных принятыми мерами по обеспечению иска, после вступления в законную силу решения суда об отказе в иске.

Дело затянулось надолго и в итоге дошло до Верховного суда России, который недавно отправил его на новое рассмотрение в Московский городской апелляционный суд. Если Щукину удастся выиграть этот процесс, то возникнет более раннее судебное разбирательство с далеко идущими последствиями. В частности, истцам придется серьезно задуматься о том, стоит ли просить суд принимать временные меры по неоднозначным спорам.

Адвокаты Щукина утверждают, что в предмет доказывания по иску о компенсации, вызванной обеспечительными мерами, не входит виновность и недобросовестность поведения лица в ответ на просьбу о принятии обеспечительных мер.

Действительно, в заявлении о принятии обеспечительных мер в обоснование иска нет ничего противозаконного. Это законное право заявителей. В то же время заявители должны понимать, что в случае проигрыша они должны получить компенсацию за ущерб, причиненный им обеспечительными мерами. Это служит гарантией поддержания баланса интересов между разногласиями в споре.

Согласно пункту 3 статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, «вред, причиненный обеспечительными мерами, подлежит возмещению по искам, предусмотренным законом». Одним из таких исков является статья 146 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, которая гласит, что «ответчик вправе предъявить иск к истцу после объявления судебного решения об отказе в иске». Истца и восстановление нарушенных функций, вызванных мерами, принятыми по требованию истца.

Таким образом, возмещение ущерба, причиненного в связи с обеспечительными мерами, происходит по прямому указанию закона и при отсутствии противоправных действий. Иными словами, для судебного разбирательства примером является принятие обеспечительных мер.

В иске Щукина о взыскании процентов за пользование чужими денежными средствами есть несколько интересных с юридической точки зрения моментов. Они касаются судьбы вышеупомянутых 8, 3 миллиона, которые находятся на счету мирового судьи с осени 2017 года. Еще в первом судебном процессе представители Щукина и его жены смогли добиться того, что деньги, взысканные с их клиента, на самом деле не были переданы Ростовцеву. Кстати, Щукину эти деньги также не вернули.

Разногласия связаны с порядком распоряжения этой суммой, находящейся на рассмотрении мирового судьи. Щукин считает, что вступивший в законную силу судебный акт, имеющий предварительное значение для настоящего спора, показал, что право на эти деньги у Ростовцева отпало. (Речь идет о другом деле, в котором действия Ростовцева были оспорены его женой Щукиным в Новосибирском суде).

Кроме того, 24 марта 2016 года № 7 Верховного суда РФ «В соответствии с разделом 44 СК ВС РФ, в законе об исполнительном производстве по кредитам денежные средства на депозитных счетах мировых судей в порядке, предусмотренном статьей 70, являются надлежащим исполнением против кредитора со стороны должника кредитора средств…» .

Ростофеев пытается доказать, что он не должен платить проценты за пользование ими, так как реально деньги не получал.

Неясно также, что делать с завязанными деньгами. Представители Щукина опасаются, что в случае снятия ареста вся сумма будет направлена Ростовцеву. Поэтому возврат денег со счета мирового судьи — это не только снятие ареста, но и необходимость еще одного решения суда, чтобы отменить решение о том, что эта сумма была собрана Щукиным. Пока что суд отказался отменить это решение со стороны Щукина.

Остается только догадываться, как разрешится эта ситуация.

Имущество арестовано. Когда это не препятствует совершению сделки

Запреты на отчуждение активов не всегда ограничивают право заключать договоры по ним. Когда арестованным имуществом можно торговать — в статье.

Илья Тарабрин, старший партнер практики разрешения споров международной юридической фирмы Eversheds Sutherland.

Дэниел Акерли, младший юрист практики разрешения споров международной юридической фирмы Eversheds Sutherland.

Илья Тарабрин, старший партнер практики «Разрешение споров» международной юридической фирмы Eversheds Sutherland

Даниэль Акдерли, молодой партнер практики разрешения споров международной юридической фирмы Eversheds Sutherland

долгое время признавалась судами недействительной сделкой с конфискованным имуществом (ст. 20 Постановления Верховного суда № 7 от 24 марта 2016 года). С принятием части 2 статьи 174.1 ГК РФ ситуация изменилась. В настоящее время недействительными являются только диспозитивные акты. Обязательственные сделки не противоречат закону. Рассмотрим, как этот принцип реализуется на практике.

Сделка в отношении имущества является обязательственной

Верховный суд отметил действительность сделок в нарушение запрета на отчуждение имущества должника, наложенного судом или судебным приставом-исполнителем (статья 25 § 94 постановления Верховного суда от 23 июня 2015 года). Его исполнение не препятствует кредитору или иному уполномоченному лицу осуществлять права, гарантированные запретом, в частности, путем предъявления иска об аресте его имущества (ст. 334 § 5, 348 §§ 348, 349).

Такой подход к пониманию ареста имущества как механизма обязательств позволяет уравновесить владельца требования, гарантированного арестом другого ломбарда.

Позиция, согласно которой сделка, противоречащая установленному запрету на ее совершение, должна влечь ее недействительность в соответствии со ст. 166 ГК РФ, означает, что она не соответствует прибыли от реализации. Данный вопрос наглядно иллюстрируется следующими случаями

Публикация судебного решения о наложении ареста не влияет на факт осведомленности покупателя об имуществе

История дела. Банк и компания представили ковенантную гарантию третьего лица и кредитный договор. Затем банк переуступил компании и право требования по ковенанту. Компания отказалась от выплаты долга, и эмитент потребовал в судебном порядке наложить арест на заложенное имущество.

Затем цессионарий и ломбард заключили договор об уступке права требования. Договор предусматривал передачу заложенного имущества в счет погашения долгов компании.

Ломбард потребовал признать договор уступки недействительным, поскольку он был заключен в отношении арестованного имущества.

Суд трех инстанций пришел к выводу, что оспариваемая сделка совершена в отношении имущества, ограниченного в обороте, и является ничтожной по смыслу статьи 168 Гражданского кодекса.

Верховный суд отметил, что распоряжение конфискованным имуществом запрещено, поскольку прямо противоречит положениям закона, однако последний не налагает запрета на сделки с этим имуществом.

Поэтому суд поддержал принцип разделения обязанностей и распорядительных сделок, но в то же время отметил, что имущество не может быть отчуждено в нарушение положений статьи 174.1 Гражданского кодекса.

Сумма обеспеченного арестом требования значительно меньше стоимости проданного имущества

Представьте себе ситуацию, когда сумма иска, на которую наложен арест, значительно меньше стоимости предмета залога. В этом случае ликвидность арестованного имущества значительно снижается из-за невозможности его реорганизации в пределах оставшейся стоимости. Таким образом, отменяется идея разнообразия ломбардов, гарантированная статьей 342 ГК РФ. Нынешний подход Верховного суда позволяет избежать этой проблемы.

История дела. На аукционе стороны заключили договор купли-продажи недвижимости. Истцы поставили сделку под сомнение и отметили, что договор был заключен в рамках обеспечительных мер в отношении данного имущества.

Суд отказался признать сделку недействительной. По их мнению, не было оснований для признания недействительными как передачи отчуждения, так и принудительной сделки. В данном случае договор не препятствует кредитору или иному уполномоченному лицу осуществлять права, гарантированные предварительным постановлением. 2, в частности, путем подачи иска о наложении ареста на его имущество.

Суд по данному делу также указал, что стороны, выступающие за наложение запрета на имущество должника, имеют право наложить арест на данное имущество только в том случае, если они докажут, что покупатель должен быть осведомлен или знать о наложении ареста. Кроме того, публикация судебного решения о наложении ареста на данное имущество не влияет на факт осведомленности покупателя.

По нашему мнению, стандарт добросовестности должен применяться и при противодействии аресту третьего лица, в залоге у которого находится рассматриваемое имущество. Данный вывод согласуется с Постановлением Верховного суда в целом №. 50 от 17. 11. 2015.

Арестный залог при банкротстве залогодателя

Лицо, которому имущество должника передано в исполнительное производство, имеет залоговый статус и права, если из содержания залоговых отношений не следует иное 3.

Требования ломбарда удовлетворяются в порядке очередности за счет предмета залога 4. Закон прямо не отвечает на вопрос о том, применяются ли эти правила при возникновении залогового правоотношения.

п. 5, § 18.1, Кодекс о банкротстве, § 138.

В судебной практике также нет единого подхода к этому вопросу. В некоторых случаях суды отмечают, что арест имущества должника установлен законодателем для регулирования обычной хозяйственной деятельности, которая не соответствует конкретным целям Кодекса о банкротстве. В результате лица, на имущество должника которых наложен арест, не имеют равных приоритетов в банкротстве с другими ломбардными кредиторами5.

Другие суды указывали, что согласно ч. 5 ст. 334 ГК РФ кредитор, на имущество которого наложен арест, имеет статус ломбардного кредитора во всех случаях, включая банкротство. Окончательную позицию по этому вопросу сформулировал Верховный суд, который указал, что такие кредиторы не имеют преимуществ перед другими кредиторами в случае банкротства.

История болезни. Компания возбудила дело о взыскании с должника. По ходатайству заявителя суд принял обеспечительные меры в виде наложения ареста на имущество должника.

Суд ввел в отношении должника надзорное производство. Заявитель просил суд зарегистрировать долг в реестре, закрепив его клятвой в соответствии со статьей 334 § 5 Гражданского кодекса. Суд трех инстанций удовлетворил ходатайство заявителя и включил его в положение ломбарда-банкрота.

Верховный суд занял противоположную позицию. Суд отметил, что дело о банкротстве имело ряд особенностей, которые исключали заявителя из уравнения с другими ломбардами. Верховный суд разъяснил, что арест судебного постановления или судебного пристава-исполнителя — это не способ обеспечения исполнения обязательства, а особый механизм возложения на государственный орган обязанности по взысканию долга. Порядок применения Закона о взыскании долгов регулируется нормами Закона о несостоятельности. Это является особенным по отношению к общим правилам исполнения.

На наш взгляд, позиция Верховного суда недостаточно обоснована и не соответствует предписаниям части 5 статьи 334 ГК РФ и цели закона.

Непонятно, зачем законодателю предоставлять кредитной организации приоритет в банкротстве по отношению к другим ломбардам. С другой стороны, каждый приоритет проявил инициативу и успешно наложил арест на имущество должника в целях обеспечения своих обязательств.

Аргумент о том, что арест имущества должника производится по судебному решению, а не по договору между кредитором и должником, является лукавым. Во-первых, обязательная сила судебного решения имеет не большее правовое значение, чем соглашение сторон. Во-вторых, по этой логике лицо, которое является юридически законным, не может претендовать на приоритетный режим несостоятельности.

Кроме того, ссылка на «суть договорных отношений» не может служить оправданием отсутствия приоритета договора, поскольку приоритет присущ договору, а значит, договор является приоритетным вопросом.

Следовательно, вывод Верховного суда по данному делу должен быть адаптирован к дальнейшей судебной практике.